Сто лет назад женская купеческая филантропия в России поистине процветала. Это было явным признаком выхода женщин за рамки затворнического прежде существования.

Кто же были эти состоятельные женщины, какие мотивы подвигали их на то, чтобы отдавать обществу накопленные с таким тщанием богатства?

 

Воспитание

Воспитывая своих дочерей, богатые московские купцы откровенно ориентировались на аристократию — девиц обучали чтению, письму, началам арифметики, игре на фортепьяно, европейским языкам. Вопреки хрестоматийным представлениям о купеческой среде как «темном царстве», мода на такое воспитание существовала уже, видимо, с 1830—1840 годов. Приведем несколько характерных примеров.

Мать известного коллекционера Павла Михайловича Третьякова, Александра Даниловна, дочь купца Борисова, родившаяся «при французе» в 1812 году, по купеческим меркам «имела образование». В юности брала уроки игры на фортепьяно и, уже будучи старушкой преклонных лет, играла внукам знаменитый полонез Огиньского. На иностранных языках А. Д. Третьякова не говорила, но немного понимала. Приличные манеры проявлялись в ее умении подать себя и стильно одеваться. А. П. Зилоти, одна из ее внучек, с восхищением передала свои детские впечатления: «Одевалась она прекрасно: с утра в корсете и носила на голове великолепные наколки, большие светлые из лент и кружев, спускавшихся на плечи». В начале 1880-х годов И. Е. Репин написал портрет Третьяковой. Кроме знаменитых Сергея и Павла Михайловичей, у Третьяковой было еще девять детей. Шестеро из них умерли от жестокой скарлатины, но остальных пятерых усердно обучали. «Дочки... получили прекрасное домашнее образование, знали великолепно языки, все литературы, имели самых известных в то время учителей».

Если женщины купеческой элиты получали домашнее воспитание (а затем, с 80-х годов XIX века, и гимназическое), не отличавшееся от дворянского, то в семьях коммерсантов победнее да помельче и нравы были пожестче да построже. Богатую невесту «на выданье» держали дома строго, без излишнего общения со сверстниками и сверстницами. Замуж выйти было трудно, если только не женился на ней компаньон отца в торговом деле. Лет после сорока эти несчастные женщины, по-

богомольную, благочестивую жизнь, проводя время в поездках по монастырям, посещении заключенных в тюрьмах, наделении нищих милостыней. Не оставляя в этом мире наследников, они тщательно готовили духовное завещание, по которому передавали все имущество на благотворительные нужды.

Так поступила, к примеру, Дарья Михайловна Великолепо-ва (1811 —1887j_. Ее отец за десять лет оптовой торговли винами сумел нажить хорошее состояние и даже попал во всероссийский список предпринимателей 1832 года. Великоле-повы поселились на престижной Пятницкой улице. Брат благотворительницы, Н. М. Велико-лепов, числился во 2-й гильдии московского купечества уже в 1842 году. После смерти брата в 1875 году престарелая Вели-колепова, никогда не бывшая замужем, унаследовала все фамильное состояние. Огромная сумма — более полумиллиона рублей — в 1888 году была передана городу Москве через душеприказчика Великолеповои. Весь капитал «имени почетных граждан Н. М. и Д. М. Велико-леповых» предназначался на пособия бедным, которые выдавались с 1889 года.

Капитал

Немалую роль в возникновении значительного слоя благотворительниц сыграло русское брачное законодательство (нормы, регулировавшие имущественное и правовое положение женщин, были приняты в 1833 году и действовали вплоть до 1917 года). Оно опережало европейские юридические нормы в вопросе о раздельности собственности супругов.

По давно сложившейся традиции личные правоотношения в купеческом сословии характеризовались зависимостью дочерей от отцов, а замужних женщин от супругов. Статус мужа определял гражданское положение жен в обществе. К примеру, в некоторых купеческих семьях, придерживавшихся патриархального уклада, жена называла мужа по имени и отчеству, а он ее — по имени без отчества или даже совсем не употребляя имени. Жена не могла жить отдельно от мужа (даже в 1910 году

ниматься в услужение и на другую работу без позволения мужа, давать на себя векселя, добиваться развода.

Но в имущественном праве русская женщина пользовалась такой же свободой, как и мужчина. Брак означал общее владение имуществом супругов, каждый из них мог иметь и вновь приобретать отдельную свою собственность. Приданое жены, равно как имение, приобретенное ею или на ее имя во время замужества, признавалось ее отдельной собственностью. Более того, супруги могли вступать с собой в отношения передачи имущества по дарственной или по акту купли-продажи, как совершенно посторонние лица. Что касается законов о наследовании, то, если не было сделано особого завещания, муж и жена не имели особого участия в имуществе друг друга и в качестве наследников. Жена после смерти мужа получала из недвижимого имущества одну седьмую часть, а из движимого — одну четвертую, а дочь (при живых сыновьях) соответственно — одну четырнадцатую и одну восьмую после смерти отца.

Купчихи располагали большими капиталами и распоряжались ими по своему усмотрению. К примеру, к вдове Н. А. Алексеева (московского городского головы в 1885—1893 годах) после гибели мужа, в отсутствие у нее сыновей, перешли дом и торговые помещения стоимостью 460 тыс. рублей, а также денежный капитал в 1195 тыс. рублей, главным образом в паях товарищества «В. Алексеев», где она заступила на мужнино место и стала директором правления. Если учесть, что А. В. Алексеева была дочерью текстильного фабриканта В. Д. Коншина и получила хорошее приданое, то неудивительно, что она сделала одно из самых крупных пожертвований за всю историю Москвы. На ее средства были устроены корпус и лечебные мастерские в Алексеевской психиатрической больнице, 50 тыс. рублей выделено для раздачи пособий бедным купеческим вдовам, и открыт приют на 68 девочек-сирот при Пресненском попечительстве о бедных. Она скончалась еще нестарой женщиной в 1903 году, завещав Москве почти полтора миллиона

Почти такую же сумму даровала Москве А. И. Коншина — супруга серпуховского текстильного фабриканта. Не имея детей, И. Н. Коншин оставил ей по завещанию в 1898 году все свое состояние, оценивавшееся в сумму более 10,5 млн рублей. Будучи и до этого богатейшей женщиной (ей, к примеру, принадлежал особняк на Пречистенке, после революции занятый под Дом ученых), Александра Ивановна завещала более 6 млн рублей на благотворительные заведения Москвы и Серпухова.

Участие

в коммерческой

деятельности

Жены и вдовы, взяв на свое имя купеческое свидетельство, «со внесением в оное сыновей, незамужних дочерей... и внуков», весьма часто, даже при активной деятельности взрослых, умудренных коммерческим опытом сыновей, — формально и фактически вели дела. Другим, несколько менее распространенным вариантом была передача отцами дел фирмы, в отсутствие сыновей, дочерям (по закону, незамужним).

Среди московских крупных благотворительниц выделялась такая колоритная фигура, как Наталия Михайловна Андреева. После смерти отца, коммерции советника М. Л. Королева, она возглавила торговый дом «Королев М. Л.» по продаже кожаной обуви. В 1911 году она по завещанию передала Московской городской думе 200 тысяч рублей (из которых половина была использована на постройку корпуса в Преображенской больнице, а другая предназначалась на устройство педагогических курсов).

От Екатерины Ивановны Любимовой, купчихи 2-й гильдии, Москва по завещанию получила землю и два дома (оцененные в 48,5 тыс. рублей), а также капитал (более 200 тыс. рублей) на устройство и содержание богадельни, открытой в 1906 году и рассчитанной на 40 престарелых женщин и 15 монахинь. Пожертвовала она также крупные суммы для раздачи бедным невестам и бедным жителям Москвы к праздникам Рождества и Пасхи и на «любимовские» стипендии в Мещанском училище.

делицы химической фабрики А. С. Котельниковой,М. Н. Грязновой, вместе с дочерью, С. Са-довниковой, руководившей Покровской платочной ситценабивной мануфактурой П. Н. Грязнова...

Семейные традиции

История Дома призрения имени Г. И. Хлудова ярко иллюстрирует семейный характер московской купеческой благотворительности. Наследницы покойного Хлудова по уставу стали пожизненными почетными попечительницами заведения, а их мужья составили попечительский совет Дома призрения.

Щедро жертвовали на сословные, земские и городские учреждения женщины династии Морозовых: в списке крупнейших московских благотворительниц их десять.

Мария Федоровна Морозова, возглавившая в качестве председателя правления после смерти мужа, Тимофея Саввича, крупнейшее в России текстильное предприятие «Товарищество  Никольской  мануфактуры Саввы Морозова сыновей и К⁰», пожертвовала городу Москве более 150 тыс. рублей. Она единственная среди российских купчих была награждена Мари-инским знаком отличия за 25 лет беспорочной службы в благотворительных заведениях,-В пе- » риод русско-турецкой войны 1877—1878 годов М.Ф. Морозовой и А. Ф. Аксаковой был создан приют для воспитания детей убитых и раненых офицеров. Мария Федоровна жертвовала многим обществам и учреждениям, среди которых Московский университет и Строгановское училище.

Дочь М. Ф. Морозовой Ю. Т. Крестовникова делала в городской думе все заявления о предстоящих пожертвованиях от имени матери, брата и других членов семьи, всецело распоряжалась переданными ей средствами и заключала договоры с поставщиками и строительными фирмами при устройстве благотворительных заведений. На ее личные средства (60 тыс. рублей) был выстроен корпус (носивший имя ее умершей дочери А. Г. Воскресенской) для хронических больных в Старо-Екатерининской больнице.

На средства 3. Г. Морозовой был выстроен открытый в 1913 году дом бесплатных квартир имени Саввы Морозова, а за пятнадцать лет до этого были открыты детские ясли. Имя Саввы Морозова носил и корпус, построенный на средства сестер Антониды и Маргариты Морозовых для родильного дома Старо-Екатерининской больницы. Их мать, Елизавета Павловна, вложила немало средств на поддержание и расширение богадельни имени своего мужа Д. А. Морозова.

Участие в филантропии демонстрировало бесспорные положительные качества выдающихся предпринимательских семей: заботу о неимущих, высокую общественную активность, единство и неизменность в проявлениях гражданских качеств. Все они были призваны порождать в общественном мнении образ крепко спаянной и незыблемой династии.